Горький "Коновалов" - краткое содержание
Страница: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9
И тут он услыхал знакомый голос, увидел знакомую широкоплечую фигуру с овальным лицом и большими голубыми глазами. Коновалов? Но у Коновалова не было шрама от правого виска к переносью, волосы Коновалова были светлее и не вились мелкими кудрями; у Коновалова была красивая широкая борода, это же брился и носил усы концами книзу, как хохол. Когда перестали бить сваю, Максим окликнул мужчину:
— Коновалов!
— Максим! — вспыхнул тот радостной и доброй улыбкой. — А я, брат, с той самой поры гуляю по белу свету. Думал было пробраться с товарищами через румынскую границу, посмотреть, как там, в Румынии. Тут меня один солдатик и съездил по башке… А кудри завились после тифа. Посадили меня в Кишиневе в тюрьму, там и заболел. И помер бы, если бы не сиделка. Она читала мне иногда. Однажды прочитала про англичанина-матроса, который спасся от кораблекрушения на безлюдный остров и устроил на нем себе жизнь… Да вот что: я сегодня больше не работаю! Деньги у меня есть, пойдем к нам… Мы не в бараке, а тут в горе… дыра там есть, очень удобная. Вдвоем мы квартируем в ней, да товарищ болеет — лихорадка его скрючила.
Весь он был какой-то новый, оживленный, спокойно-уверенный и сильный. И часа через два Максим уже лежал в «дыре» — небольшой нише, образовавшейся при разработке камня. Над входом в «дыру» опасно нависала глыба камня. Они разместились так: ноги и туловища сунули в дыру, где было прохладно, а головы оставили на солнце. А больной босяк весь выбрался на солнце, стуча зубами от лихорадки. Это был сухой и длинный хохол «з Пiлтавы».
Коновалов старался как можно радушнее принять дорогого гостя. Максим рассказал о своей жизни, Коновалов в ответ предложил бросить города и отправиться с ним бродяжить в Ташкент или на Амур…
Когда солнце село, Коновалов развел костер, сунул в него чайник и, обняв колени, задумчиво стал смотреть в огонь. Хохол, как громадная ящерица, подполз к нему.
— Города они для зимы нужны, — сказал вдруг Коновалов, — но большие города ни к чему. Все равно люди ужиться друг с другом не могут. Вообще ни в городе, ни в степи, нигде человеку места нет. Но лучше про такие дела не думать… ничего не выдумаешь, а душу надорвешь…
Максим думал, что Коновалов изменился от бродячей жизни. Но тон его последней фразы показал, что он остался все тем же ищущим своей «точки» человеком. Все та же ржавчина недоумения перед жизнью и яд дум о ней разъедали могучую фигуру, рожденную, к ее несчастью, с чутким сердцем. Таких «задумавшихся» людей много в русской жизни, и все они более несчастны, чем кто-либо, потому что тяжесть их дум увеличена слепотой их ума. В подтверждение этого Коновалов тоскливо воскликнул:
— Вспомнил я нашу жизнь… Сколько после того исходил я земли, сколько видел… Нет для меня на земле ничего удобного! Не нашел я себе места! Почему же я не могу быть покоен? Почему мне тошно?
Костер гас. Максим и Коновалов забрались в «дыру» и легли, высунув головы на воздух. Максим смотрел на угасающий костер и думал: «Так и все мы… Хоть бы разгореться ярче!».
Страница: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9
|
|
